18 ноября в JAZZTERe - David Brown (Барселона / Лос-Анджелес)

Этого певца называют последним калифорнийским романтиком, хотя он уже несколько лет живёт в Барселоне. А музыкальные критики благодушно окрестили его песни "интеллектуально-стимулирующими" и "наполненными сильной и внятной мужской грустью". Но совсем не эти любопытные факты стали причиной популярности Дэвида Брауна и его группы "Браззервил" в нашей стране. Просто четыре года назад этот американец перепел на английском языке культовую песню Виктора Цоя "Звезда по имени Солнце". А в прошлом году замахнулся и на Михаила Боярского и на его бессмертный хит "Зеленоглазое такси". С тех пор Дэвид Браун объездил несколько десятков российских и украинских городов с гастролями. И в ноябре лидер группы "BRAZZAVILLE" наконец-то доберется и до Харькова.

Brazzaville — это цветущий лос-анджелесский ВИА, основанный в 1997 году и занимающийся элегической поп-музыкой. У Brazzaville удивительно красивые, тихие, интеллектуально стимулирующие песни, несущие на себе бремя сразу нескольких экзотик — от бразильских босса-нов до перестуков стран Карибского бассейна. В них живо что-то португальское, местами косится японское и, безусловно, имеется нечто сугубо блюзово-американское. Учтите при этом, что Brazzaville практикует именно строгие куплетно-припевные сочинения, а не многоминутные звуковые оползни на электронно-этнической почве. Это такие песни-кругосветки, напоенные сильной и внятной мужской грустью — что-то гумилевское в них даже сквозит.

И раз уж мы затронули поэтов — Саша Соколов, помнится, о подобных космополитических откровениях писал так: «И в то время как Ливия гибла в пыли, Нидерланды неслись на коньках».

Многоликая американская мечта Brazzaville — это путешествие вокруг света за 80 песен. Их распевная красота способна угодить решительно всем: отличная композиционная игра, богатый обтекаемый саунд, золотые мелодии, аккордеон, флейта, скрипка, труба, губная гармоника, тамбурин. Цветущая сложность экзотических гармоний, подчиненная прекрасной ясности американского сонграйтинга, — это и есть Brazzaville. Новейшая пластинка начинается как хорошая книга — с детских воспоминаний, а заканчивается как неплохой фильм — затяжным шумом моря. Надо сказать, что ансамбль в своей кочевой меланхолии стал просто божественно сдержан и точен — какой-нибудь вялотекущий Gotan Project на его фоне кажется просто безответственной размазней.

Экзотика у Brazzaville взялась не с потолка студии звукозаписи. Эту роскошную группу основал в 1998 году бывший саксофонист Бека Дэвид Браун, который в жизни, кажется, только и делал, что перемещался — по Индии, Бразилии, Индонезии, Непалу, Японии, еще где-то. Прочие участники Brazzaville — такие же летуны. Много шлялись, много и играли: кто с Уэйтсом, кто с Лу Ридом, а кто — хотя бы с Cibo Matto. И новый их альбом — это взгляд путешественника, вояжера. Под трепет нейлоновых струн ведутся неспешные чувственные рассказы об индонезийских богинях, баррикадах в Генуе, кораблях из Тайваня и кокаине в Париже. При этом в песнях Brazzaville немного того, что в школьных учебниках английского называлось нелегким словом «sightseeing».

Никаких экскурсий, никаких достопримечательностей, никакой специальной навязчивой этнографии. В их песнях мир тесен, стеснен до размеров гостиничного номера: «Я лежу

на полу и пробую заснуть, и думаю о тех днях, когда в жизни было нечто большее, чем ксанакс и три часа включенного телевизора». Любой крен в любую этническую музыку

— это, по сути, выдвижение очередного требования к слушателю: вникни, изучи, дай денег. Brazzaville решительно ничего не требует. Он вообще создан для людей, которые

пытливым прогулкам по чужой стране предпочитают мутный взгляд из окна. Ведь когда ночью вы просыпаетесь в далекой гостинице неблизкой страны, то неуловимое ощущение того, что вы не дома, приходит к вам не из проспектов с ночного столика и не из иностранной бутылки с него же, а непосредственно из темноты воздуха. Этому ощущению, в сущности, и посвящена игра Brazzaville. Об этом его негромкий голос, невесело поющий про то, что «будущего нет, есть лишь звук вертолета».

И напоследок — факт бесполезный, но приятный. Когда собирались снимать продолжение фильма «Касабланка», назвать его думали «Браззавиль».